Огонь у нас в крови [СИ] - Мария Мур

— Покупайте девушка, не пожалеете! — настоятельно убеждала чернокосая женщина, — Только для вас скидка в сорок процентов! Вы только гляньте: какие камни, как блестят!

— Нет, спасибо! — я двинулась дальше по ряду. На глаза попались шикарные замшевые сапожки (есть у меня к обуви слабость), сами черненькие, швы позолоченной ниткой шиты, аккуратные, на маленьком каблучке, с округлым носочком. Мне стоило больших трудов оторваться от них и пройти дальше. В следующей палатке продавали пледы и одеяла.

— Пледы-самоцветы! Неохлаждаемые одеяла! Только у нас! По низкой цене! — надрывался усатый мужичек.

— Неохлаждаемые одеяла? Это что ещё?

— А вот такие, — мне протянули сверток белого цвета с черной вышивкой, — Стоит завернуться в одеяльце, и вы уже не замерзнете. Лучшая вещь в походах!

— И дорого же такая прелесть стоит? — идея приобретения термо-одеяла меня явно прельщала, особенно накануне Восхождения.

— Самая лучшая цена! Всего восемь серебряных[6]! — с гордостью и явным лукавством.

— Восемь? Да я видела такое же за четыре! — ещё одна моя слабость — это торг. Могу торговаться из-за медяка, чисто из принципа, ну, и вредности.

— Да каких четыре?! — черные глаза-бусинки излучали такое возмущение, будто я бесплатно товар беру, — Семь — минимум! — категорично.

— А у меня с собой только пять серебряных, — жалобно канючу.

— Да это издевательство! Мой товар стоит не меньше семи! — ещё самую малость, и клиент готов.

— Значит так?! Вы лишаете ребенка тепла зимней ночью из-за какого-то серебряного?! Что же вы за человек такой? А мне, может, приходится делиться кроватью с тремя сестрами и двумя братьями! О них вы подумали? Нет! Ну и пусть! Пусть их холодная смерть останется на вашей совести! — под конец тирады воздух в палатке накалился.

Ошалелому продавцу грозило лишиться глазниц — так он был удивлен. Впрочем, остальные покупатели не слишком от него отличились. В итоге я получила чудо-одеялко всего за пять серебряных.

— Принцесса, я тебе говорил, что ты чудо? — Ледяной Принц, как оказалось, видел мое представление в палатке, — Говорил? А я ещё раз повторю. Ты просто чудо! — на голову опустилась ладонь и потрепала меня как любимую собаку.

— Повеселился? А теперь пошли! — я потянула парня по площади, подолгу задерживаясь на отделах бижутерии. Сериенте младший героически терпел, хотя кто тут ещё кого терпел — спорный вопрос. Насмешки и подколы сыпались крупным градом. И я еле удерживалась, чтобы не отлупить гада сумками.

— Кушать хочется, — озвучила я требования голодного желудка.

— Сейчас поедем в таверну 'Утопленник'. Свиные роллы там — пальчики оближешь, — Данте засунул все покупки, а их оказалось немало, в багажник. В машине я наконец-то смогла протянуть ножки. Боже! Как чудесно! Таверна имела специфическое название благодаря отменной выпивке, которую здесь хлестали до упада. Но само заведение было довольно уютным. Как и полагается барная стойка, ряды столов уголком, светящиеся шары под потолком — освещение. Данте заказал уже упомянутые свиные роллы, пюре по-ламийски с красным соусом, салат и вино.

— Вкуфно! — пробурчала я с набитым ртом и залпом осушила бокал вина. Наедине с Ледяным Принцем я не рискнула много пить. И ограничилась лишь одним бокалом рубиновой жидкости, — Ах! — сложила ручки на сытом и порядком округлившемся животике.

— Ты сегодня от души повеселилась, — граф отставил пустую тарелку и потянулся, — Не жалеешь, что поехала?

— Как будто бы у меня был выбор, — обижено фыркнула. Маг хотел ответить, как из-за стойки донеслись жалобные ноты лютни. Какой-то несчастный насиловал инструмент и пытался пропеть песенку, какую — я не разобрала. Не в силах терпеть издевательств, я отобрала бедняжку из корявых рук мужика и настроила её на правильный лад.

— Нет, теперь вы играйте, — ответили мне, когда я протянула настроенный инструмент бармену, — У нас такой обычай: кто лютню возьмет — тот песни поёт. И не отнекивайтесь! Это не пройдет! — мне ничего не оставалось, как подчиниться. Не было печали, пока лютню не взяли, называется. Поудобнее перехватив инструмент и устроившись на краешке стула я запела…

— Глаза в глаза, а за спиной

Два войска к битве ждут сигнала…

Должны сразиться мы с тобой,

И это битве даст начало.

И вот стоим мы, два врага,

Клинков сжимая рукояти…

А за спиной трубят рога,

Исхода ждут две грозных рати.

Я узнаю знакомый взгляд,

С твоими встретившись глазами.

Ты помнишь, много лет назад

Мы были верными друзьями.

Судьба свела нас здесь теперь

К началу страшного сраженья.

Я не хочу убить, поверь,

Но не хочу и пораженья!

Гнетущий мрак в душе растет,

Умолкло все… Восток алеет…

И за спиною войско ждет,

Кто в поединке одолеет.

И вот стоим мы, два врага,

Застыв в неведомой заминке.

Сегодня вырастет курган

Над пораженным в поединке.

Ты начал первым… Что же, бой!

Мечи звенят и искры мечут.

Сегодня ты падешь, герой,

На мертвом поле бранной сечи!

Но что со мной? Я не могу,

Не в силах я себя заставить

Удара нанести врагу

И в грудь ему клинок направить…

Глаза в глаза… Над полем тишь…

Ведь мы сошлись убийства ради!

Но почему же ты молчишь,

И нет враждебности во взгляде?

Железо падает из рук,

Блеснув на солнце острой гранью.

Всего два слова — "Здравствуй, друг!" -

Нарушив мертвое молчанье…[7]

Стоило последнему аккорду утонуть в тишине, как в зале раздались овации. Все время, пока я пела, мой взгляд был прикован к Данте. Он же не отрывал своего от меня. На его губах играла легкая, немного усталая улыбка. Я б многое отдала, чтобы иметь возможность прочесть его мысли в тот момент.

— Ты скрывала такой талант, Принцесса? Ай-ай-ай! — лисьи глаза прищурились, — Ну, что? Пойдем домой?

— Да, пожалуй. Я устала, — мы вышли из таверны молча, думая о своём. По дороге тишину разбавляла музыка из радио. Я даже немного задремала под неё. Зато от стоянки к дому шла и трусилась от холода. Тогда…

— Какого черта, Сэфи?! — я струсила снежку с рукава, — Я замерзла и хочу скорее согреться.

— Физические упражнения тоже помогают согреться, — в меня вновь полетел снаряд. Мои глаза стали по пять золотых от возмущения.

— Ну, Сэфи, сам напросился! — я скинула пакеты в сторону и запустила сразу двумя фаерболами. Один оставил еле слышный запах паленого, но следов я не заметила — от фонаря мало толку.